Горящая колесница - Страница 111

К оглавлению

111

— У Кадзу-тян часто никого не бывает дома?

— Ну нет — они же торговлей занимаются. Просто именно в тот день так вышло, что никого не оказалось.

— Куда же они все разбежались?

— По-моему, я её об этом не спросил…

С какой-то тревогой Тамоцу торопливо перелистывал свой блокнот.

— Нет, видно, я всё-таки забыл её об этом спросить, — сказал он и почесал в затылке.

— Можно мне краем глаза взглянуть на твоё «секретное оружие»? — спросил Хомма после недолгого раздумья, имея в виду блокнот.

— Да, конечно. Пожалуйста. Только у меня почерк корявый, — ответил парень, покраснев.

Действительно, разобраться в его каракулях было нелегко. Наверху странички стояла дата и заголовок: «Разговор с Кадзу-тян». Сначала ответы девушки были записаны очень подробно, по пунктам, но по ходу разговора записи становились всё сбивчивее, и разобрать почерк Тамоцу становилось всё труднее. Тем не менее была проделана колоссальная работа.

В блокноте так и было зафиксировано: «Кадзу-тян было очень досадно». Рядом с этой записью Хомма увидел кое-что любопытное: «Сладкий чай из гортензии».

— А это что такое? — спросил он, указав пальцем на «сладкий чай».

Парень рассмеялся:

— Когда Кадзу-тян возвращалась домой, в ближайшем храме бесплатно раздавали сладкий чай, вот она и отведала. Она толстая, любит сладкое. С ней разговор обязательно заходит о еде. Мол, сегодня я это съела, а вчера то… Почему вы смеётесь?

— А говорил, что никаких улик! — улыбаясь, ответил Хомма. — По дороге с почты домой Кадзу-тян зашла в храм, и там ей дали бесплатного чаю. Я правильно понял?

— Да.

— Есть только один день в году, когда в храмах раздают прохожим чай: праздник цветов.

— Праздник цветов?

— Ну конечно! Так называют день рождения Будды это восьмое апреля.

У Тамоцу рот открылся от удивления:

— Выходит, что…

— Первый раз посылку приносили седьмого апреля и отправляла её вовсе не Сии-тян.

— Ух ты! Оказывается, и я не зря поработал! Как вы считаете?

Просмотрев ещё раз списки всех выпускников, Хомма обнаружил, что Кадзуэ Номура действительно училась в одном классе с Сёко Сэкинэ.

Всё ясно. Кёко Синдзё остановилась на Кадзуэ и отправила альбом именно ей, полагаясь на список учеников и напутствия на последней странице альбома.

Из письма следует, что Кёко знала: в родном городе ни для кого не являются тайной неудачи Сёко Сэкинэ, постигшие её в Токио. Наверное, Кёко узнала об этом во время их совместной поездки на кладбище. Сёко вполне могла сама ей это рассказать.

Часто случается, что мы открываем душу отнюдь не близким, а, наоборот, незнакомым людям — водителю такси или человеку, оказавшемуся рядом за стойкой бара. Говорить о чём-то личном гораздо легче, когда люди друг друга совсем не знают. Кёко и Сёко жизнь свела во время экскурсии на кладбище. Возможно, они вели серьёзный разговор и поделились друг с другом тем, что довелось пережить. Тем более что Кёко, помня о своей конечной цели, скорее всего, намеренно направляла разговор в такое русло.

Только вот о своём банкротстве Сёко всё-таки промолчала. Наверное, она ещё не могла с лёгкостью вспоминать об этом печальном факте своей биографии.

«Вот, злая насмешка судьбы, — подумал Хомма. — Если бы Сёко рассказала о своём банкротстве, то, возможно, она и сейчас бы работала в баре «Лахаина», жила бы в «Кавагути»…»

— Ты спросил, чьё имя и адрес значились в графе «Отправитель»?

Тамоцу с досадой покачал головой:

— Я спросил, но Кадзу-тян сказала, что не помнит. Вроде бы пакет прислали откуда-то из Саитамы.

Это вполне мог быть адрес «Кооператива Кавагути».

— Что подумала Кадзу-тян, получив вдруг такую посылку? (Кроме того что она была разочарована, когда специально явилась за этим пакетом на почту и узнала, что в нём.)

— Ну, удивилась, конечно. По правде говоря, никакие они с Сёко не «лучшие подруги». — Парень показал пальцем на посвящение в альбоме.

— То есть они не были так уж дружны?

— Не то чтобы они совсем не дружили, но точно уж не «лучшие подруги». — Тамоцу натянуто улыбнулся. — Это же девчонки! Кадзу-тян, наверное, разволновалась из-за выпускного вечера, вот и приукрасила слегка… Она сама говорила, что, прочитав это письмо, подумала: «Сёко могла бы и догадаться, что такой просьбой причиняет людям лишние хлопоты». — Тамоцу прикрыл глаза и помолчал. — Я даже не задумывался о том, когда именно этот пакет был послан, потому что сразу догадался, что это сделала не Сии-тян. — Парень говорил спокойно, но слова его звучали как приговор. — Когда я прочёл это письмо, напечатанное на компьютере, то убедился окончательно: это писала не Сии-тян.

— Почему же?

— Сии-тян, которую я знал, никогда не тосковала о прошлом. Она не стала бы сравнивать себя теперешнюю и себя старшеклассницу, не стала бы печалиться, глядя на старые фотографии. Она ведь мне как-то призналась, что в школе её вообще ничего не радовало.

«Возможно, так оно и было, — подумал Хомма. — С самого раннего детства Сёко Сэкинэ никогда не ощущала себя по-настоящему счастливой. Поэтому она всегда хотела измениться, стать не такой, как прежде, не такой, какая есть».

Такое желание появилось у Сёко вовсе не под влиянием каких-то конкретных обстоятельств, не из-за того, что она росла без отца, и не из-за того, что ей плохо давалась учёба, — считал Хомма. Такое желание прячется в каждом из нас. Оно придаёт нам жизненные силы, и именно наличие такого желания доказывает, что «личность» состоялась.

111